Заигрывая, поначалу
котёнком тёрся лёгкий бриз,
а море бережно качало,
и жалкой тряпкой флаг повис.

Приму в распахнутую душу
холодных брызг солёный звон.
Уже почти не видно суши,
и окружает горизонт.

Сомкнулся круг. Сопровождая,
зловеще альбатрос парит,
а ветер крепче забирает,
и море пенится, кипит.

Стемнело, хоть ещё не вечер,
и ветер принялся всерьёз
за всё, что в море, – рвёт и мечет.
Но судно, зарывая нос,

как неваляшка, поднимаясь,
упрямо держит нужный курс, –
уже не чёткая прямая,
под чёткий двигателя пульс.

Стекают брызги, словно слёзы,
реальность с мистикой слились:
лечу на гребне прямо к звёздам,
но, чёрт возьми, срываюсь вниз…

Наутро солнце ярче светит,
и ветер расправляет флаг.
В журнале вахтенный отметит:
«Попутный» – это добрый знак.

Утомилась и природа,
Ветер стих и нет дождя.
Отступилась непогода,
Больше нам стоять нельзя.

На прощанье лижут волны
Берег голый, но родной;
– Этот рейс мы будем помнить...
– Эх, скорее бы домой...

Разговоры, впечатленья,
Качка, чайки за кормой;
– В год теперь два дня рожденья...
– Эх, скорее бы домой...

– Экий ты нетерпеливый,
Сразу видно – молодой,
Расторопно-суетливый...
– Эх, скорее бы домой...

Возвращенье – это праздник,
Чувствуешь – живёшь не зря,
Только что-то словно дразнит
И зовёт опять в моря.

Дни и ночи будто слились,
И, желанием горя,
Разгрузились, – погрузились,
– Эх, скорее бы в моря...

Путь одолеть поможет вера,
Попутный ветер парусам;
Года не груз, а Божья мера,
Отпущенная свыше – нам.

Рожденье, смерть, а всё, что между, –
От сотен лет и до минут, –
Преодоление, в надежде
Пройти, прорвать рутину пут.

Жизнь – быстротечна, – принимаем.
Но, словно дети, вновь и вновь
Себе упрямо повторяем:
Жизнь – это дружба и любовь.

Мой верный друг, для крепких духом
Едва ли сыщется предел,
Ты море знаешь не по слухам
И рано поседеть успел.

Ты и поныне где-то в море,
У берегов далёких стран
Встречаешь утренние зори
Седой романтик-ветеран.

Как быстро двадцать лет промчались,
Пока моря ты бороздил.
Не всё, не сразу получалось,
Потратил столько лет и сил.

Терпел, – шторма судьбы капризны,
Но если б снова начинать,
Ты не искал бы лучше жизни,
А выбрал бы свою опять.

Шёл как всегда в море труда,
в строгости правил.
Мой рулевой твёрдо рукой
верною правил.
Только волна, хоть холодна,
пеною мыла.
Видно она, всё, что могла,
смыла без мыла.
Кончен парад. Списан на скрап,
ветошь – на дуло.
Гибли суда и без суда, –
ветром надуло.
Словно на зло не повезло,
счастья не чаю.
Неба стекло в море стекло, –
водки бы к чаю…