(Возвращение к истокам)
Дед Матвей
…Отогнав на пастбище коз, Саша шёл по росистой траве, помахивая ивовым прутиком. До деревни было далековато. Бабушкины сапоги надёжно укрывали его ноги от утренней сырости. И Саша, как на коньках, скользил резиновыми подошвами по влажной тропинке. Солнце ещё только выбивалось из-за леса, и туман в низине на глазах растворялся под его тёплыми лучами. «Ни одной телефонной вышки». – Саша вертел головой, безнадёжно пытаясь отыскать хоть какое-то напоминание о сотовой связи. Когда туман совсем рассеялся, он рассмотрел одинокую человеческую фигуру, неподвижно застывшую у большого тёмного валуна. Подойдя ближе, Саша увидел деда Матвея. Тот с закрытыми глазами тихо сидел на траве, прислонившись к камню. Саша остановился, испуганно глядя на деда.
– Да живой я, живой. – Дед открыл глаза и отстранился от камня.
– Вам плохо? – Саша участливо наклонился над стариком.
– Плохо? Да нет, внучек, мне лучше, чем тем, кто здесь лежит. – С трудом поднявшись на ноги, дед отряхивал старый брезентовый плащ. Саша растерянно топтался рядом. Он вовремя не сообразил помочь деду подняться и, чтобы хоть как-то сгладить свой «косяк», стал с запоздалым рвением тоже усиленно отряхивать его влажный плащ. – Оставь… – Дед легонько отвёл в сторону его руку и медленно направился к деревне.
– А кто там лежит? – Шагая рядом, Саша, наконец, решился прервать затянувшееся молчание.
– Солдатики, защитники наши, – сразу отозвался дед. – Он помолчал и, оглядываясь назад, остановился.
– Немец пёр тогда на Москву силищей огромадной. От самолётов в небе тесно было. Пушки бухали, как раскаты громовые. Поганили землю, паскуды, досталось ей тогда. Я пацаном был, вот как ты сейчас, – оглядел он Сашу. Наши отступали, окопов в леску нарыли, закрепились, значит. Главный их командир сказал: «Стоять насмерть будем. Не пропустим фашиста».
– А откуда вы знаете, что он это сказал? – округлил глаза Саша.
– Так ведь они в селе около двух дней стояли. Немного, человек сорок. Были и раненые. Немец их теснил, а они упирались, всеми силами за землю цеплялись. Тогда дорога в деревню через лес вела. Это потом, когда фрица от Москвы погнали, они, отступая, мост-то и взорвали. Опосля его не восстановили, в другом месте построили. Вот по этой дороге сейчас вы сюда и приехали. А тогда солдатики под лесом обороняли подступы к деревне чем могли. Да только оружия маловато у них было. Всё винтовки. Патроны берегли. Ружьё противотанковое имелось. У командира пистолет да автомат. Пушка одна, «сорокапятка», да и та без снарядов, – красноармейцы говорили. Командир всё подкрепления ждал. Депеши слал с конными, лошади в совхозе были. В лесу землянку выкопали, чтобы, значит, деревню не подставлять, там супостата встренуть. Окопы рыли. Мы с ребятами помогали им. Медсестра с ними была, на артистку похожая. Перед войной кино в клубе казали про Волгу. Так вот вылитая эта артистка. Волосы белые, короткие… Красивая…
Саша не заметил, как они подошли к дому деда Матвея. Дед тяжело сел на скамейку у ворот и надолго замолчал. Саша стоял рядом, не решаясь сесть на мокрую скамью. Но и уходить ему совсем не хотелось. Ждал, когда дед Матвей продолжит свои воспоминания. Не терпелось узнать, что же там, у камня, произошло.
– Аккурат в этот день, таким же утром, немец и попёр на них танками… Мать в подполе нас закрыла, чтоб, значит, живыми остались. Что там было под лесом, никому не ведомо, а только ближе к полудню немцы уже в селе хозяйничали. Потрещали из автоматов, походили гогоча по улицам – хозяева… Потом мать с бабами тайком ходили к лесу, солдатиков наших смотреть, я тоже из подвала вылез. Живых никого не было. Видел эту медсестру и командира ихнего, недалеко друг от дружки лежали, в небо глядели, остальных мать не дала смотреть, шибко покалеченные были. – Дед вздохнул и закрыл глаза. – Как стемнело, вырыли у камня могилу и всех их похоронили. Камень – это как памятник им, другого тогда ничего не было. – Дед опять ненадолго затих. – Потом уже, через много лет после войны, могилу, будто бы, перенесли в центр посёлка. Обелиск поставили. На девятое мая всегда венки возлагали. Начальство районное речи говорило. Но жители цветы приносили туда, к камню, где солдатики геройскую смерть приняли… А сейчас вот и не знает никто, что это за место такое, что за день такой. Забыли. А этого забывать нельзя. Об этом всегда помнить надо, покуда живём. Иначе зазря они лежат там, беспамятные.
Дед, охая, поднялся и побрёл в дом, а Саша сидел на высохшей от солнца лавке и задумчиво смотрел в сторону леса.
Как же так получилось, что он почти ничего не знает о той войне? Да, праздник Победы, девятое мая, отмечают каждый год. К ним в класс иногда приходили старенькие бабушки и дедушки – ветераны, говорили о том, что надо беречь Родину, которую они защищали. Ребята вместе с ними клали цветы к памятнику погибшим солдатам. Но то были неизвестные ему солдаты. И Саша не знал, как именно они погибли, и их было не очень жалко. Он вдруг с сожалением подумал, что мог бы никогда не узнать о том, что совсем рядом есть место, где лежат защитники этой земли. Те самые, которые погибли не за какую-то абстрактную Родину, а за посёлок, где родился его отец и где Саша сейчас живёт с бабушкой и сёстрами. Он ясно представил, как не на планшете – в игре «танчики», а измотанные постоянными боями раненые солдаты копали земляные укрепления, вгрызаясь в свою родную землю, чтобы защитить её от страшного врага или умереть. Слышал, как их командир обещал жителям села, что они, солдаты, будут стоять насмерть, и выполнил своё обещание. Белокурая медсестра и отважный командир стояли у него перед глазами, как будто спрашивая: «А ты, будешь помнишь нас?»
Днём Саша рассказал эту историю Лиле. Она совсем не удивилась. Сказала, что здесь очень много таких мест, где проходили бои и где солдаты защищали свои дома, своих родных, свою землю. Она говорила это очень серьёзно, как говорят взрослые, умудрённые жизнью люди, и от её тихого, спокойного голоса у Саши по коже бегали мурашки. Его любопытные сестрички стояли рядом и всё слышали. Света предложила нарвать цветов и отнести их к камню, где лежат командир и красивая, храбрая тётя.
Цветов нарвали в поле – белых ромашек и голубых колокольчиков. Саша, молча смотрел на камень и мысленно говорил неизвестному отважному командиру, что никогда не забудет этот день и тех, кто лежит здесь. Ведь они погибли тогда и за его, Сашину жизнь, а значит, были героями. Уходя, он оглянулся. Ветер шевелил прислоненные к камню ромашки, и они махали головками, как будто подтверждая: «Не забудешь… не забудешь…»
…Дома, выйдя на балкон своей комнаты, Саша долго смотрел в звёздное небо и думал: «Как же, оказывается, мала Земля, если из любой её точки прекрасно видны Большая Медведица, и Млечный Путь, и ещё сотни тысяч ярких и не очень звёздочек, названия которых он не знает. И какая же она огромная, если на ней спокойно разместились и его родной город, и миллионы других городов и посёлков, далёких и близких, больших и крошечных, с живущими в них людьми. И какая же она беззащитная, если на ней в мирное время могут умирать целые деревни. Саше вдруг захотелось обязательно вернуться в ставшую дорогой, ещё живую, затерявшуюся в необъятных земных просторах деревню. Туда, где берёт истоки его звучная русская фамилия и где земля, истосковавшаяся по крепким и надёжным рукам, ждала своего хозяина.
